Разрушенный Крещатик, сентябрь 1941 г.
Эта жутковатая история попала на газетные полосы в 1943 году после освобождения Киева от немецких оккупантов. Чтобы спастись от насильственной эвакуации в Германию 11 работников киевского НИИ спустились в подвал многоэтажки и замуровали себя кирпичной стеной. Этим людям повезло – они, просидев в заточении 19(!) дней, дождались Красной армии, у них остались силы, чтобы сломать стену. Однако не все киевляне скрывались от немецкой неволи…
Историю эту я откопал в газетных фондах национальной библиотеки им.Вернадского. Подвальную эпопею описали в 1943 году “Київска правда” в статье “Мур з ненависті” за 21 ноября и “Радянська Україна” в статье “15 днів в замурованому підвалі” за 26 ноября (по версии первого издания заточение длилось 19 дней, второго –15).
Фотокопии автора, публикуются впервые
В сентябре 1943-го киевляне уже слышали канонаду, извещавшую о приближении Красной армии. Оккупанты спешно эвакуировались. Вывозили стратегические предприятия, научные учреждения вместе с оборудованием и сотрудниками. Вот как этот период описал в романе “Бабий Яр” Анатолий Кузнецов, подростком переживший оккупацию.
Цитата: “С заводов вывозилось все, что можно снять, в конторах отвинчивали дверные ручки и оконные шпингалеты, снимали унитазы. Немцы сматывали удочки…
Прикладами, побоями, со стрельбой в воздух выгоняли на улицы всех, кто мог и не мог ходить, — на сборы давалась минута, и было объявлено: город Киев эвакуируется в Германию, города больше не будет.
Это было до ужаса похоже на шествие евреев в 1941 году. Шли массы людей — с ревущими детьми, со стариками и больными. Перехваченные веревками узлы, обшарпанные фанерные чемоданы, кошелки, ящики с инструментами… Какая-то бабка несла венок лука, перекинутый через шею. Грудных детей везли по нескольку в коляске, больных несли на закорках. Транспорта, кроме тачек и детских колясок, не было. На Кирилловской уже было столпотворение. Люди с узлами, двуколки, коляски — все это стояло, потом двигалось немного, снова стояло; был сильный гул толпы, и было похоже на фантастическую демонстрацию нищих. Провожающих не было: уходили все”.
Сотрудники Института гидробиологии Академии наук УССР и их родственники решились на отчаянный шаг. Они спустились в подвал дома №24 на ул. Горвица, как с 1919-го по 1997 год называлась Большая Житомирская (правда во время оккупации использовалось нынешнее название), куда загодя принесли запас еды, воды, необходимые вещи и замуровали вход кирпичной стеной.
Большая Житомирская (Горвица), 24
Возглавлял группу из 11 человек кандидат биологических наук, помощник директора института гидробиологии Юрий Михайлович Марковский.
Юрий Михайлович Марковский
Вместе с ним замуровались его жена машинистка Лидия Савченкова (по другой версии Савченко), его сестра директор библиотеки им. ВКП(б) “Т.М. Маркiвська”, директор сельхозбиблиотеки Академии наук “Л.О. Масленков” (по другой версии Масленніков ) и его “двое сыновей комсомольцев”, научный работник Анна Ивановна Даниленко, “іхтіолог Марченко”, лаборантка Ольга Валько и ее дядя, столяр института Гнат, а также инженер-строитель “I.I. Кобелєв”, который и сложил стену в три кирпича для надежной звукоизоляции.
Как знать, возможно, кто-то из потомков этих людей и ныне живет в Киеве.
Замурованные жили в страхе, темноте, сырости. Но при этом они делали гимнастику, читали и даже выпускали стенгазету. Стена в три кирпича скрывала звуки, но во время очередной облавы собака учуяла запах, подняла лай. Не сдобровать бы “сидельцам”, если б немцам пришло в голову, что за стеной кто-то мог прятаться.
Ихтиолог Марченко болел, его кашель мог выдать узников во время облавы. А еще был риск, о котором не додумается современный читатель. В последний день заточения узники услышали женские крики. Марченко решил, что это его мать и что она… сдала замуровавшихся немцам.
Но потом они услышали знакомую советскую песню и, собрав последние силы, сломали стену и вышли на поверхность. Хеппи эндом завершилась подвальная эпопея, но как бы все вышло, если бы замуровавшихся нашли немцы, если бы освобождение Киева затянулось и к приходу наших у них просто не осталось сил сломать стену?
Надо уточнить, что не только наши герои прятались от депортации столь опасным способом. Пишет “Київска правда”, цитата:
“Киевляне рассказывают о ряде случаев самоубийств, о разных приемах людей, которые не хотели идти в немецкую неволю. На Подоле выходили из канализационных труб и дымоходов заросшие бородами “люди подземелья”. На Куреневке, в горе была сделана пещера, где прятались от немцев полтораста человек”.
Героям нашего повествования повезло. Они выжили, попали на газетные полосы, Юрий Марковский стал публичной личностью, выступал на митингах, вошел в состав Чрезвычайной государственной комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков (ЧГК) под руководством Никиты Хрущева.
Фотокопия автора, публикуется впервые
Однако в советских газетах писали далеко не обо всем. Роман “Бабий Яр”, цитата:
“Потом стало известно, что немцы действительно посадили население Киева в товарные поезда и повезли на Запад. Основные массы расползлись и разбежались в Польше, многие на этом пути погибли, часть оказалась в Германии, некоторые попали даже во Францию”.
Еще газеты не писали о тех, кто не стал возвращаться из немецкой неволи и тех кто выбрал ее сознательно. Это по разным оценкам от 200 до 300 тыс. выходцев из Украины, всего среди перемещенных в Германию лиц было около 2,4 млн украинцев.
Выдающийся украинский историк Наталия Дмитриевна Полонская-Василенко в 1943-м отправилась из Киева во Львов, затем в Прагу и оттуда в Мюнхен. В возрасте 89 лет она умерла в ФРГ, где написала множество работ, среди которых “Спогади” и учебник “Історія України”.
Наталья Дмитриевна Полонская-Василенко-Моргун с мужем Александром Михайловичем Моргуном, 1950-е гг.
Среди выбравших Запад экс-форвард киевского и кстати московского “Динамо” Александр Скоцень, языковед Юрий Шевелев, литератор Игорь Качуровский, писательница Докия Гуменная, археолог Петр Куренной, а писатель-невозвращенец Иван Багряный даже написал брошюру “Почему я не хочу возвращаться в СССР?” И этот список можно продолжить. Подчеркнем, никто из вышеперечисленных не был шпионом-перебежчиком, полицаем или власовцем, не брал в руки оружие. Это была так называемая третья “политическая” волна украинской эмиграции. По словам историков, среди украинцев-невозвращенцев было около 200 дипломированных ученых.
Анатолий Кузнецов
Одни украинцы рисковали жизнью чтобы не возвратиться в СССР, другие чтобы в нем остаться. Четырнадцатилетний Анатолий Кузнецов до прихода Красной армии 40 дней вдвоем с мамой просидел в подвале на Куреневке. Позже он опишет эти перипетии в романе “Бабий Яр”. Чтобы опубликовать роман в авторском варианте без компартийной редактуры писатель в 1969 году попросит в Лондоне политического убежища. Чтобы попасть в Англию под предлогом сбора материала о съезде компартии он пойдет на сотрудничество с КГБ, будет писать доносы на Евгения Евтушенко и Василия Аксенова, но это уже совсем другая история.
Редакция КиевVласти выражает благодарность за помощь в создании данного материала отделу формирования и использования газетных фондов Национальной библиотеки Украины имени В. И. Вернадского.
Читайте: Смертники Бабьего Яра, которые выжили. Неизвестные имена (часть ІХ)
Константин Гродзинский, журналист
Фото: фотокопии автора, Wikipedia, Енциклопедія Сучасної України, “LIKБЕЗ. Історичний фронт”, Радио Свобода
