Познание в современном мире становится все более сложным и многоуровневым. Уже явно недостаточно получить одно, два, три высших образования – и успокоиться на этом, потому что изменения происходят каждый день и каждый день появляется нечто новое. Однако, мы, люди, остались практически теми же созданиями, которые строили пирамиды и ходили в крестовые походы – с теми же проблемами и вопросами. Как в эпоху планетарных коммуникаций и повальной эрудиции (не путать со знаниями) выбрать верные методы познания и жизни, как управлять своей судьбой и людьми? Об этом КиевVласть поговорила с Олесем Манюком – консультантом по опережающим исследованиям Jansen Capital Management, психоаналитиком и практиком тайцзи-цюаня (студия тайцзи Виктора Сяо).
KV: Олесь, ты, кроме прочего – консультант по опережающим исследованиям в компании Jansen Capital Management, где занимаешься вопросами эмоционального интеллекта (ЭИ). Как и почему ты пришел в эту сферу деятельности?
Олесь Манюк: Занимаясь много лет психоанализом, я оказался в круге вопросов, связанных с ЭИ. Но мне не хватало инструментария, который я получил в Системе Томаса (набор тестов-анкет, позволяющий выявить, оценить, проанализировать и спрогнозировать деловые, профессиональные и поведенческие характеристики человека, разработанный в середине XX века Томасом Хендриксоном на основе универсального языка DISC, – KV), которую сделал Константин Петридес. Этот инструмент оказался годным для решения множества задач.
KV: В чем суть этого инструмента?
Олесь Манюк: В нем, помимо качественных, есть количественные показатели, которые немного связаны со статистикой. Мои исследования показали, что определения “высокий”, “низкий” и “средний” дают чрезвычайно высокий процент попадания в цель и могут вскрывать такие аспекты, которые один лишь качественный анализ не выявляет. То есть эта метода позволяет понять, как формируется наша мотивация.
Есть интересный закон: бессознательная мотивация всегда противоположна сознательной мотивации. Инструмент Петридеса позволил выявлять, в каких областях эти мотивации находятся в конфликте, а в каких – во взаимопомощи. Это, по сути, система мощных увеличительных стекол, телескоп.
KV: Наши читатели – это, преимущественно, люди, которые работают в сфере местного и государственного управления. Как может этот инструмент использовать в своей работе, скажем, глава райсовета, председатель объединенной территориальной общины или мэр?
Олесь Манюк: Он может использовать этот инструмент в двух случаях.
Первый – исследование своих мотиваций. Здесь исследователя ожидают как приятные, так и совсем неприятные открытия. Неприятные открытия могут быть связаны с его окружением – человек на самом деле не видит свое окружение, питает в этом отношении иллюзии. Также исследователь может обнаружить, что испытывает иллюзии в отношении своих целей. И человек оказывается в очень странном положении.
KV: Этот тот случай, когда бессознательная и сознательная мотивация пребывают в конфликте?
Олесь Манюк: Да, в расколе, когда в восприятии присутствует множество “слепых пятен”, которые не позволяют быть готовыми к конфликту до его начала. Как говорят китайские стратеги, если ты готовишься к битве, когда она уже началась,то ты эту битву уже проиграл. А этот инструмент позволяет выявить этот раскол до начала конфликта и быть готовым к нему.
KV: А второй случай, когда исследование ЭИ необходимо?
Олесь Манюк: Он критически важен при подборе команды. Нехватка квалифицированных кадров – важнейший вопрос в Украине, и в бизнесе, и в политике. И без применения этого инструменты почти невозможно понять, с кем ты имеешь дело.
То есть анализ ЭИ дает возможность выявить слабые зоны и сферы потенциального конфликта, наработать инструментарий для предотвращения конфликтов и/или их успешного преодоления – как в социальном поле, так и в сфере бессознательного и своего сознания. Ведь гашение конфликтов отнимает огромное количество ресурсов. Плюс – создание команды.
KV: Получается, этот инструмент совершенно необходим при стратегировании, ведь мотивация и команда – ключевые составляющие любой стратегии.
Олесь Манюк: Да, но я бы не отметал и тактику. Потому что на тактическом уровне, скажем, при ведении переговоров и т.д. этот инструмент может выявить важные пункты, которые скрыты и не до конца прояснены.
KV: Между любым бизнесом, который в итоге мыслит маржой, и управлением территориями (государством, городом и пр.) есть огромная разница, потому что управление территориями должно быть направлено, в первую очередь, на долгосрочную устойчивость.
Олесь Манюк: В целом – да, но это правило не касается инновационных и высокотехнологичных бизнесов. А другие бизнеса – сырьевые и классические промышленные – по моим наблюдениям стремительно испаряются, сжимаются, как шагреневая кожа. В любом случае мы стоим на пороге колоссальных инноваций, которые в один момент поставят жирный крест на привычных бизнесах и бизнес-моделях, особенно – в энергетической сфере.
Но – да. Управление территориями сложнее, потому что здесь значительно больше компонентов. Здесь особо важна устойчивость на стратегическом уровне.
KV: И насколько востребован ЭИ украинскими и прочими постсоветскими государственными и муниципальными управленцами?
Олесь Манюк: Очень мало востребован. Во-первых, потому что нет понимания значимости этого инструмента. Во-вторых, потому что там царит настроение временщиков – не решать задачи, а просто пересидеть и получить какой-то ресурс в личное пользование.
KV: Вероятно, потому мы и видим в глобальном измерении стагнацию демократических моделей. Но что можно сделать, чтобы работа с ЭИ стала более повседневным инструментом управления?
Олесь Манюк: У меня нет однозначного ответа. По Сети гуляет афоризм: “Когда вы умерли, то плохо не вам, а тем, кто остался в живых”. Так же с глупцами – от их глупости плохо не им, а окружающим. Нет понимания важности и необходимости, что приводит к стратегии конформизма, которая господствует в Украине – постколониальной стране с соответствующей ментальностью.
KV: Быть может, наш конформизм – это признак высокой адаптивности?
Олесь Манюк: Вовсе нет. Адаптивность – это стратегическое преимущество. А конформизм – это позиция страуса, воткнувшего голову в песок.
Например, мне часто доводится слышать от бизнесменов, вне зависимости от их возраста, что “из этой страны надо валить, потому что ничего хорошего не будет”. То есть в стране все плохо, но я тут ни при чем, потому уеду туда, где уже сделано “хорошо”.
Эти люди не понимают, что глобальная потребность в узких специалистах будет стремительно сокращаться. И я не удивлюсь, когда в первую очередь такое сокращение начнется в сферах, в которых таких “беглецов” особо много, например – в IT.
Эта иллюзия рухнет в не очень отдаленном времени.
KV: Есть мудрая поговорка: “Де народився, там і згодився”. Но все равно человек ищет где лучше и, если мы обратим внимание на классические профессии, например, врача, то, полагаю, придем к выводу, что эта профессия никогда не умрет. По-крайней мере, она будет актуальна, пока мы живем в своих телах – и спрос на врачей в глобальном измерении никуда не денется.
Олесь Манюк: Полагаю, что, условно говоря, “искусственный интеллект” со временем заменит 90% врачей. Потому что врачебное искусство – это не искусство и даже не ремесло, а штампованный и весьма ограниченный навык, которым учат в весьма среднестатических вузах.
KV: Но сама миграция людей по земному шару за последние 50 лет стала естественной, привычной. И рефлексии людей, которые хотят туда, где лучше, базируются на вполне осязаемых факторах – легкости перемещения, возможности выбора и пр.
Олесь Манюк: Вспомни Нассима Талеба, автора концепции “черных лебедей”. В этой блаженной миграции, считая, что там хорошо и нас там ждут, очень легко напороться на вот такого “черного лебедя”. Потому что такие люди смотрят на краткосрочную перспективу и совершенно не хотят и даже не могут посмотреть дальше.
KV: Здесь мы должны вернуться к тому, с чего начинали беседу. К пониманию важности ЭИ тебя привели практики психоанализа. Ты приверженец классической школы Фрейда и школы Лакана, что идет не просто вразрез, но перпендикулярно той традиции психоанализа, которая сложилась в мире за последние 100 лет.
Олесь Манюк: Школы Лакана не существует. Можно говорить о школе Фрейда, который передал свои знания и навыки очень ограниченному кругу учеников. И эта школа не имеет ничего общего с той выхолощенной и забюрократизированной моделью, которую создала Международная психоаналитическая ассоциация (МПА).
Фрейд зашифровал в своих дневниках, что такое психоанализ. Но его наследники отложили публикацию этих дневников еще на 50 лет. Но даже в опубликованных работах Фрейд окружает суть вопроса вуалью второстепенных деталей – и кто догадывался, о чем речь, тот становился близким другом или учеником Фрейда. Например, Отто Ранк, который пришел к Фрейду и сказал, что понял, о чем его “Толкование сновидений”, в котором самой важной является седьмая глава. Или Теодор Райх.
Сам Фрейд называл психоанализ “невозможной профессией”. Психоаналитик – штучная профессия, к которой неприменимы конвейерные методы, которые использует МПА и отпочковавшиеся группы. Настоящих психоаналитиков в мире единицы, а психоанализ по своей природе всегда стоит на обочине любого мейнстрима.
Психоанализ – удел одиночек, которые работают примерно как фермент в организме. Фермента может быть совсем чуть-чуть, но лиши организм этого фермента – и он будет обречен на увядание и гибель.
Поэтому я сторонник классического психоанализа, каким его на свой страх и риск открывали Фрейд, Лакан, Бион, некоторые аргентинские аналитики. Но Лакан для меня является ключевым персонажем.
KV: Тут есть проблема. Среди людей, которых назовем “ищущими”, в начале XXI века сложилось мнение, что психоанализ – это практика, ведущая в неправильном направлении. Сатпрем, например, писал, что “психоанализ реконструирует демонов в человеческой психике”.
Олесь Манюк: Здесь речь не о психоанализе, а о культурном стереотипе. Фрейда читать сложно, потому его, как правило, никто и не читает. Сюда наслаивается то, что львиная доля его наследия закрыта, а важнейшая переписка вообще не переведена ни на какие языки. Фрейд в переписке со Стефаном Цвейгом говорил о сути психоанализа: психоанализ – это исследование бессознательного, как темного и мистического царства за пределами человеческого “Я”.
KV: То есть психоанализ, извини за такое определение, это некая духовная практика?
Олесь Манюк: Я тоже не люблю термин “духовная практика”. Но в целом – да.
Главное здесь в том, что эта практика направлена на условия жизни современного человека, на распутывание узлов его жизни, которые завязываются и со стороны тела (болезнь), и со стороны внешнего мира (череда неприятных или катастрофических событий).
KV: Наследники Фрейда почему-то опять отложили публикацию его дневников. Но давай представим: что случится, когда эти материалы будут открыты для широкого доступа?
Олесь Манюк: Конечно я не знаю. Но могу предположить, что окажется: МПА, например, не имеет никакого отношения к психоанализу, а система подготовки психоаналитика – это узаконенное шарлатанство, поскольку не имеет ничего общего со свободным поиском. Огромная армия сертифицированных аналитиков окажется не у дел – и вся эта пирамида рухнет.
KV: Для профессии – понятно. Но чем может стать публикация наследия Фрейда для всего человечества, которое все более становится глобальным?
Олесь Манюк: Фрейд был пессимистом. Возможно, он считал, что люди не готовы к его открытиям. Например, в 1919 году он написал статью “О природе бессознательного” – и сжег ее.
KV: Так может ли психоанализ стать спасительным путем для человечества?
Олесь Манюк: Так или иначе, стандарты современного мира – они западные. И психоанализ, хоть он и не панацея, но может вывести западного человека из глубочайшего кризиса – науки, культуры.
Несколько лет назад один из создателей “теории струн” написал статью, в которой показал, что с 70-х годов XX века в физике не создано ни одной революционной теории. Почти полвека ничего нового – это угасание.
То же в медицине, которая рассматривает человека исключительно в биологическом ключе и отрицает влияние психического, находится в тупике – начиная от антибиотиков, которые привели к возникновению новых штаммов бактерий. Психоанализ может помочь выбраться из этого тупика. Одно из последних открытий Фрейда – в бессознательном психическое и физическое слиты воедино.
KV: И гипотетически психоанализ может стать одной из “профессий” конца XXI века?
Олесь Манюк: Это невозможная профессия, обойтись без которой будет нельзя.
KV: В своих вебинарах ты неоднократно говоришь о том,что Лакан обращался к даосизму.
Олесь Манюк: Он видел в даосизме большой потенциал для исследования психоанализа.
KV: Не кажется ли тебе, что здесь скрыт шанс? Потому что внимательное чтение (но не скорочтение) Лао-Цзы и Чжуан-Цзы может помочь читателю самому стать психоаналитиком.
Олесь Манюк: Тому, кто к этому предрасположен – да.
KV: Даже если мы примем тезис Антона Чехова, что только у одного из ста есть ум и, следовательно, некие способности/предрасположенности, то мы говорим о 70 млн потенциальных психоаналитиков в мире, которые, благодаря технологиям, могут коммуницировать друг с другом в реальном времени. Это может стать чем-то по-настоящему новым.
Олесь Манюк: Быть может.
KV: Кроме того, даосские практики в западном мире уже приносят яркие плоды. Тот же Джек Ма (Alibaba Group) практикует тайцзи-цюань. Но все-таки, он китаец. Возможно ли более широкое использование, применение даосских практик в современном мире – народами, органические не связанными этой традицией?
Олесь Манюк: Восток, пусть и в вульгаризированной форме, давно проник на Запад – начиная с конца XVII века. Тот же Лейбниц открыл двоичное исчисление, ставшее основой современных цифровых технологий, изучив привезенную ему “Книгу Перемен” (И-Цзин).
KV: Но даже “Книга Перемен” – это нечто осязаемое. А, например, тайцзи-цюань, как наиболее всеобъемлющая практика, не так осязаем – и результаты практики всецело зависят от практикующего.
Олесь Манюк: Тайцзи-цюань, уходящий своими корнями в даосскую алхимию, это искусство превращения конфликта в гармонию. Ведь конфликт – это весь мир, вся наша среда обитания.
KV: Война – отец всего.
Олесь Манюк: Да. Как говорили даосы, мир – это совокупность маленьких войн. И мир не будет становиться более приятным, потому эти практики, грубо говоря, могут быть интегрированы в западный мир, западный образ мысли и жизни.
KV: Западный мир – это авраамитские религии, в первую очередь, христианство.
Олесь Манюк: Это мир атомарных личностей, для которых конфликт является единственно естественной средой обитания. И даосские практики могут помочь в преодолении этой проблемы. Но только тем, кто готов.
KV: А если мы пофантазируем и представим мир, в котором эти практики преподаются массово с трехлетнего возраста?
Олесь Манюк: Массово – едва ли. Но отдельные элементы могут применяться в воспитании и образовании. Хотя тут тоже есть свои подводные камни. Многие практики, которые сводятся к психотехникам, формируют конформистского человека – винтика системы.
Но при правильном применении практик ситуация действительно может очень сильно измениться.
KV: Есть ли в мире какие-то примеры школ, закрытых обществ, где эти практики уже применяются в воспитании и образовании?
Олесь Манюк: Хороший вопрос. Медитация, например, вводится в воспитание детей – и это дает свои плоды. Но даосские практики – они рафинированные, им невозможно научить много людей.
KV: Как и психоанализу?
Олесь Манюк: Да, именно так.
KV: Глядя далеко вперед, можем ли мы предположить, что элита грядущего мира – это именно те люди, которые будут пользоваться данными практиками?
Олесь Манюк: Да, это вполне возможно. Потому что волна внедрения гаджетов и сетевой культуры воспитывает массы функционально безграмотных людей, у которых перекрыты возможности творчества и управления собственной судьбой.
И, разумеется, те, кто заинтересованы в обратном, обратятся к этим практикам. Но когда и в какой форме эта тенденция станет явной – даже не берусь судить.
Фото: Facebook Олеся Манюка
