С 1 апреля вступила в силу многострадальная медицинская реформа. Хочу отметить, что я всегда был ее сторонником. “Автономизация больниц” и “деньги за пациентом” – это правильно, и это нужно было сделать еще лет много назад.
Но еще при подготовке реформы я неоднократно и в своих блогах, и в разговорах с теми людьми, которые ее продвигали, задавал один простой вопрос: “Сколько будет стоить операция аппендицита?”.
Ответа на этот вопрос я так и не получил.
Что имеем по факту? Хочу отметить, что за последние несколько дней я разговаривал с топ- менеджерами или менеджерами целого ряда киевских больниц, пытаясь понять финансовую ситуацию, сложившуюся в здравоохранении после начала реформы. Она не просто плохая, она катастрофическая.
Но вернусь к тому, что было. Каким образом шло финансирование работы больниц до т.н. “второго этапа медицинской реформы”?
Финансирование больниц шло из государственного и местных бюджетов. Из местных – часто за счет дотаций из государственного. В зависимости от уровня наполнения местных бюджетов, финансовое состояние больниц позволяло:
– платить зарплату врачам, среднему и младшему медицинскому персоналу и персоналу, обслуживающему больницу;
– с той или иной степенью качества кормить пациентов;
– закупать некоторое количество медикаментов – где больше, где меньше;
– обеспечивать потребность больницы в расходных материалах, например, таких как кислород или медицинские халаты.
Хочу отметить, что в Киеве в последние годы финансирование больниц постоянно повышалось. Еще несколько лет назад медикаментозное обеспечение киевских больниц составляло не более 15% от потребностей. В последние годы оно достигло 60-80%. Примерно раза в четыре повысилось финансирование питания пациентов. Не бог весть что, но люди, которых не кормят родственники, получали вполне приличное питание.
А теперь к ситуации, которая сложилась в апреле, после перехода функции финансирования больниц от бюджетов к Национальной службе здоровья (НСЗ). Объясняю механизм. Теперь больница, пролечив пациента, выставляет на НСЗ счет. Мы, больница, сделали этому пациенту (сильно упрощенно):
– взяли анализ крови;
– сделали рентген;
– определили такую-то патологию;
– сделали операцию;
– влили такие-то лекарства;
– держали столько-то дней;
– кормили.
Все это стоит столько-то. Уважаемая НСЗ, заплати. Класс? Класс! К чему и стремились.
Только во всем этом “классе” не хватает одной составляющей. Той, о которой я писал в самом начале: “Сколько будет стоить операция аппендицита?”. Со всеми действиями, согласно медицинским протоколам для этого диагноза.
Этот же вопрос я как-то задавал одному из топов НСЗ после очередной презентации Нацслужбы. Ответ был пространный: мол, есть два пути расчета – сверху вниз и снизу вверх. Если перевести этот ответ с чиновничьего на нормальный, то получаем следующее. Согласно бюджету, НСЗ ежегодно может передать на больницы сумму Х. Теперь НСЗ делит эту сумму на среднее количество больных, ежегодно лечащихся в стационарах, на глаз прикидывает коэффициент сложности того или иного лечения и вуаля – получает стоимость операции аппендицита.
“Так сколько?”, – опять спросил я. И добавил нечто в стиле, мол, мы же знаем, сколько в среднем дают по стране в карман врачу за такую операцию. Будет ли сумма НСЗ хоть приблизительно соответствовать сложившейся практике? Лицо топа несколько помутнело: “Мы пока просчитываем”.
Просчитали. Более того, перечислили авансовый платеж за апрель.
А вот теперь самое интересное. Получив этот авансовый платеж, менеджеры больниц, отвечающие за финансы, просто ошизели. Повторюсь, я разговаривал с представителями четырех больниц. Везде денег хватает исключительно на зарплату.
Денег нет на:
– еду;
– медикаменты;
– кислород и т.п. (правда, в одной больнице мне сказали, что все-таки на кислород смогли наскрести).
О такой вещи, как защита медиков в период пандемии коронавируса в и чрезвычайной ситуации в стране в принципе речь не идет.
В одной больнице реакция была следующая: “Эти ребята (из НСЗ), о медицине знают на уровне слайдов, которые научились показывать. Мы прикинули, сколько они вложили в аппендицит. Это намного ниже реальной стоимости. Но самое смешное, что панкреатит у них стоит дешевле даже аппендицита. Хотя вылечить эту болезнь стоит намного дороже”.
А теперь представьте себе ситуацию полного коллапса финансирования на фоне пандемии. Представили?
Я далек от того, чтобы раздувать панику, более того, в последнее время пытался рассказывать, что все не так плохо в отечественной медицине. Теперь вынужден забрать свои слова обратно. В отечественной медицине все гораздо хуже, чем об этом писали самые отъявленные паникеры. Она просто через месяц загнется.
Еще раз подчеркну, я однозначный сторонник медицинской реформы. Но ее введение в нынешних экстремальных условиях нужно немедленно приостановить, хотя бы до осени, а лучше – до 2021 года. Следует внести соответствующие изменения в законодательство, бюджет, предусмотреть дотации в местных бюджетах -пусть еще полгода финансируют больницы. Возможно, апрельский аванс НСЗ стоит передать больницам как кризисное финансирование для борьбы с коронавирусом. Пусть больницы, наконец-то, не на словах, а на деле купят маски и средства защиты для своих сотрудников.
Заодно получим время, чтобы проанализировать ошибки и перезагрузить НСЗ.
Но решения нужно принимать немедленно. Коллапс медицины в стране, о котором много писали и кричали все, кому не лень, наступит значительно быстрее, чем закончится карантин, направленный на то, чтобы этот коллапс не допустить.
Читайте: Валентину Гинзбург раскритиковали за борьбу с коронавирусом в Киеве
Анатолий Велимовский, эксперт по вопросам здравоохранения
