Дина Мироновна Проничева вошла в историю Второй мировой войны как единственный человек, которому удалось выжить в дни массовых расстрелов немецкими оккупантами мирного населения в Бабьем Яру в Киеве. Во всяком случае так ее позиционировала советская пропаганда.
28-29 сентября 1941 года в Бабьем Яру немецкие нацисты расстреляли 34 тысячи киевских евреев, а всего за два года оккупации немцы казнили в урочище около 100 тыс. человек самых разных национальностей.
Дина Проничева свидетельствует в суде
Актриса кукольного театра Дина Проничева была основным свидетелем на “Судебном процессе по делу о зверствах немецко-фашистских захватчиков на территории Украинской ССР”, известном как “Киевский Нюрнберг”, который проходил с 17 по 28 января 1946 года в столице Украины.
Кинохроника запечатлела рассказ Проничевой о расстрельном дне и о том, как ей удалось спастись. В книге “Киевский процесс. Документы и материалы” (составитель Леонид Абраменко) также приводится свидетельства Проничевой в суде. Однако ваш автор был очень удивлен, когда сравнил данные материалы со “Стенограммой беседы со свидетелем немецких злодеяний по Бабьему Яру Проничевой Диной Мироновной” от 24 апреля 1946 года, обнаруженном в Центральном госархиве общественных объединений Украины, а также книгой Ильи Левитаса “Праведники Бабьего Яра”. Дело в том, что в материалах “Киевского Нюрнберга” отсутствуют эпизоды повествующие, как “советские трудящиеся” трижды сдавали немцам Дину Проничеву из-за ее национальности.
Оказывается, спасшись во время расстрела Дина Проничева снова оказалась в руках оккупантов и сдала ее хозяйка дома, куда он зашла после того как выползла из Бабьего Яра.
Ей снова удалось спастись и Проничева работала переводчицей на ДВРЗ (Дарницком вагоноремонтном заводе) под именем Надежда Савченко, где работница Александра Скрипник донесла немцам о еврействе Проничевой.
Сегодня я предлагаю читателю рассказ о третьем эпизоде из “стенограммы”, когда жизнь Дины Проничевой висела на волоске, ибо ее снова выдали. Кроме того воспоминания позволят читателю ощутить в мрачную атмосферу оккупированного Киева. Цитата:
“23 февраля 1942 года, как раз в день Красной Армии, за мной приехало гестапо окончательно забрать меня. Это было на рассвете, часов в семь утра. Наташа ушла на завод. Я с ней договаривалась заранее, что если меня заберут, то ребенка я оставлю ей, а она привезет его к мужу в Киев.
Полиции еще не было, она появлялась к восьми утра. Я видела как гестаповцы выскочили из машины и направились прямо ко мне в парадное. На босу ногу, в галошах, набросив только летний жакет, я выбежала на чердак /это был третий этаж, там больше никто не жил/. Сын мой еще спал. Я боялась, что если схвачу ребенка, он наделает крику и мы оба погибли. Я не взяла его с собой. Я думала, что гестаповцы посмотрят, что меня нет дома, уйдут. Но они ожидали, очевидно думали что я где-то близко вышла, т.к. ребенок спит и я скоро вернусь.
Я сняла галоши и осторожно, босиком спустилась на улицу. Пробежала ко второму дому только там одела галоши и пустилась бегом в лес.
Я просидела очень долго пока не увидела, как машина гестаповцев уехала. Я боялась вернуться обратно и пошла на Киев. Я разорвала не себе сорочку и замотала ноги вместо чулок.
Дойдя до Дарницкого моста у меня потребовали пропуск. Но врачи, находящиеся на заводе написали мне на всякий случай направление якобы я направляюсь по болезни в больницу. Я предъявила эту справку и мне поверили и даже посадили на проезжавшую машину, которая довезла меня до Киева.
В Киеве я устроила через свою двоюродную сестру Тосю свидание с мужем. Он дал мне свои ботинки, валенки, кожух и отвел меня ночевать к моей теперешней сотруднице Поповой. У нее я прожила 10 суток, все в ожидании, что мне привезут сына.
Мне пришлось оттуда уйти, т.к. кругом были облавы, ходили по квартирам отыскивали из прописанных и угоняли в Германию. Таким образом я стала скитаться. Две ночи прожила у пианистки. День ходила по окраине города а на ночь приходила к пианистке нашего театра, с которой работала до войны. Приходила к некоторым знакомым, которым можно было верить. Но все это было на одну ночь.
В конце концов все стали меня сторониться. Уйти мне некуда было, я была раздета, без денег. Я стала ночевать в подвалах, на чердаках, в развалинах. Перестаивала ночи в уборных. Так все дотянулось до мая месяца. Я все никак не могла узнать о ребенке, где он делся, и решила уйти, но очень заболела, на улице меня подобрали и увезли в больницу…
Когда меня забрали в больницу – это как раз были дни эвакуации жителей Слободки в Киев. Эвакуация проводилась немцами, т.к. вокруг Слободки были обнаружены партизаны.
Выйдя из больницы я пришла в сторону Шулявки. Я знала место где бывал муж, мне казалось, что я его там встречу. Но кто-то на меня указал. Какую-то группу проводили людей или из облавы, или арестованных, меня туда подтолкнули и вместе со всеми забрали.
Привели нас в Лукьяновскую тюрьму, где просидела 28 суток. Били меня сильно. Там работал полицай Митя, который часто передавал мне лишний кусок хлеба в свое дежурство, папиросы. И вот, когда меня взяли на последний допрос, он меня полумертвую избитую унес. Мы очутились с ним против больницы Калинина, в стороне Шулявки. При чем до этого он прибил немца прикладом, поэтому меня унес.
Возле больницы Калинина он посадил меня и сказал:
– С тобой далеко не уйду, мне надо спешить. Я не полицай, а партизан. Меня зовут Митя.
Он поцеловал меня и исчез.
И вот больная, избитая вся в шрамах ушла я пешком в Белую Церковь. Добиралась много дней. По дороге, не доходя до Василькова мне подарили дранные босоножки, в которых я ходила до осени. Добравшись до Белой Церкви, там работал один из киевских театров, но фамилий знакомых не оказалось поэтому я смело вошла в театр и предложила свои услуги. Но так как у меня был аховый вид, я сказала, что эвакуирована со Слободки /об этом везде знали/ и меня приняли”.
Чуть позже Дина Проничева ушла в Ракитное, где попробовала работать переводчицей, но ее снова заподозрили в еврействе и ей пришлось вернуться в Белую Церковь.
“Приехав туда я застала второй киевский театр. Он считался – Областной театр имени Шевченка. Там оказался мой друг Николай Цыганков. Он сделал вид, что не знает меня совершенно.
Днем я была на работе, а вечером они с женой принимали меня у себя, кормили. Я пристроилась к ихнему театру. Вскоре появилась артистка Кольцова, с которой мы работали еще в 1934 году и выдала меня.
Машинист сцены театра Афанасьев, когда стали преследовать меня внутри театра, среди артистов он просто заявил – если кто-то меня обидит, будет иметь дел с ним. Он взял меня под свою защиту т.к. у него незадолго до моего прихода на его глазах расстреляли его жену-еврейку и убили трехмесячного ребенка”.
Артистка Кольцова, работница ДВРЗ Александра Скрипник, хозяйка дома, в который зашла Дина Проничева, спасшись в расстрельный день. Почему все эти люди не оказались на скамье подсудимых на “Киевском Нюрнберге”? Донося нацистам на Проничеву, они прекрасно понимали, что обрекают ее на смерть.
Может пособников фашистов вообще не судили? Однако еще один киевлянин, который также пережил немецкую оккупацию, автор романа “Бабий Яр” Анатолий Кузнецов писал в своем произведении, что украинцев и русских, “которые сотрудничали с немцами и не сумели скрыться” публично вешали на улицах и их “подолгу не снимали, в назидание”. Однако, по словам писателя, предателей судили избирательно, в зависимости кого они сдавали, но об этом в следующей публикации. Продолжение следует.
Читайте:
Семен Берлянт – смертник Бабьего Яра, который выжил
Смертники Бабьего Яра, которые выжили (часть II)
Смертники Бабьего Яра, которые выжили. Свидетельства “инженера Давыдова” (часть III)
Смертники Бабьего Яра, которые выжили. Сколько их было (часть IV)
Смертники Бабьего Яра, которые выжили. Сообщение подпольщика Панасика (часть V)
Смертники Бабьего Яра, которые выжили. Подпольщик Панасик на “фабрике уничтожения” (часть VІ)
Смертники Бабьего Яра, которые выжили. Организатор “восстания смертников” Федор Ершов (часть VІІ)
Смертники Бабьего Яра, которые выжили. Тридцать сбежавших “из-за сильного тумана” (часть VІІІ)
Смертники Бабьего Яра, которые выжили. Неизвестные имена (часть ІХ)
Константин Гродзинский, журналист КиевVласти
Фото: Wikipedia, фотокопии автора
