В Украине не так много новых музеев, а сама культура их посещения еще далека от европейской. Один из самых современных музеев страны – Национальный музей Революции достоинства был создан в январе 2016 года. Сам проект мемориального-музейного комплекса уже разработан, но начало стройки временно заморожено, пока продолжается расследование убийств на Майдане. Корреспондент KV встретился с директором музея Игорем Пошивайло в информационном центре музея, который расположился в Доме профсоюзов. Говорим о событиях пятилетней давности и последствиях Революции достоинства, о том, почему музей вызывает интерес не только у украинцев, но и иностранцев, и каким должен быть современный музей.
KV: Игорь, 21 ноября прошлого года в Доме профсоюзов открылся информационно-выставочный центр Музея Майдана. После строительства основного корпуса музея информационный центр здесь останется. Почему было принято такое решение?
Игорь Пошивайло: Музей еще будет строиться – это отдельный архитектурный проект. А то помещение, где мы сейчас находимся, – это место сбора для проведения экскурсий, временных выставок, презентаций, дискуссий, и первый шаг к будущему, настоящему музею. По сути, в этом крохотном пространстве мы охватили весь центр Киева, где происходили события на Майдане.
На самом деле мы сражались с самого начала за физическое пространство. Официально это был январь 2016 года. Мы нуждались в площадях для хранения коллекций. Для размещения самой команды, для проведения культурных и образовательных программ, для создания экспозиций. Вариантов было несколько, среди них и Украинский дом. Практически все депутатские фракции, по представлению Егора Соболева в 2015 году, пробовали передать нам бывший Октябрьский дворец. А многие эксперты, в частности был конкурс “Территория достоинства”, считали, что пространством для музея Майдана должен быть Украинский дом. По сути, мы тоже сражались за него четыре года.
KV: Да, там пространства значительно больше.
Игорь Пошивайло: И он часть истории. Это было очень важно. То есть из тех существующих зданий для нас идеально подходил Украинский дом. Но это оказалось нереально, потому что не удалось убедить руководство государства, а Украинский дом – это государственная собственность. Это было бы проще всего с разных точек зрения, даже бюрократических, потому что Октябрьский дворец – собственность Федерации профсоюзов. Это различные формы собственности. Дом профсоюзов – тоже собственность профсоюзов.
KV: Вы уже подсчитывали, сколько экспонатов будет у вас в музее?
Игорь Пошивайло: У нас уже около 4000 предметов, которые находятся на хранении. Сейчас мы в процессе их обработки и постановки на музейный учет. И здесь есть несколько проблем. Прежде всего, у нас нет соответствующего фондового помещения, которое бы отвечало всем нормативам. Площади в доме профсоюзов не подходят, чтобы разместить все экспонаты. И это затрудняет нашу деятельность в обработке коллекции, которую мы уже имеем, потому что большая часть будущих экспонатов Музея Майдана хранится в Музее Ивана Гончара и Музее истории Украины во Второй мировой войне. Там мы храним крупногабаритные объекты.
KV: Расскажите о самых интересных экспонатах. На какие из них посетители обращают внимание чаще всего, что вызывает их воспоминание?
Игорь Пошивайло: Ни разу за все эти четыре года, за которые реализовано более 100 культурно-образовательных и выставочных проектов, нам не удалось показать то, что мы хотели, в полной мере. В частности, это сама “Йолка”, как феномен, как знаковый революционный landmark здесь на Майдане. Ведь, по сути, Майдан начался с установки каркаса новогодней елки как причины для разгона палаточного городка протестующих. И можно сказать завершился, когда зачищали площадь в августе 2014-го демонтажем баррикад, палаток и елки. Весь тот объем предметов с “Йолки”, а это около тысячи плакатов, слоганов, флагов, отдельных вещей, все это сейчас хранится в нашей коллекции. 12 плакатов с этой коллекции мы экспонировали в 2015 году в Польше, в Музее плакатов на международной Биеннале плакатов в Варшаве. У нас есть простреленные щиты, каски, ситилайт с Институтской. Много обгоревших и расплавленных вещей, плафоны светильников, дорожные знаки, элементы баррикад. Очень много арт-объектов – то, что рисовалось и создавалось в творческом порыве на Майдане.
KV: Опишите вашего посетителя. Какой процент среди них – иностранцы?
Игорь Пошивайло: Мы подсчитали – это около миллиона посетителей за три года деятельности (стоит отметить, это включая тех, кто был на Майдане возле стелы Независимости на разных наших выставках, мемориальных и культурно-образовательных мероприятиях, а не только в информационном центре – KV). Что касается портрета посетителя, сложно сказать, поскольку у нас сейчас выставки разнотематические. Они рассчитаны прежде всего на социально активную молодежь. Наша цель – показать и сохранить тот опыт, ту социальную ответственность, которую взяли на себя очень многие молодые люди во время Майдана – Евромайдана и позже Революции достоинства. Это первая важная группа.
Вторая важная группа – это семьи Героев Небесной Сотни, активисты, те, кто получил ранения на Майдане. Это тоже наша целевая аудитория. Для них очень важно сохранить память о событиях, которые изменили в первую очередь их жизнь. А сейчас точно констатируем, что эта память размывается и события на Майдане, в частности, жертвенность Небесной Сотни, раненных, волонтеров, медиков и всех кто оставил часть своей души на Майдане, отходят на второй план. Официально их вспоминают два раза в год. Именно поэтому они очень заинтересованы и активны сохранить эту память активной для более широких аудиторий.
Третья крупнейшая группа посетителей – как раз иностранцы.
KV: О чем они чаще всего спрашивают?
Игорь Пошивайло: Наказаны ли виновные? Этот вопрос вообще актуален и первостепенен для всех. Последствия, результаты Майдана? Не разочарованы ли люди Майданом? Актуален ли Майдан сегодня? Как мы будем рассказывать о Майдане будущим поколениям? Будут им интересны и важны эти события? Это основные вопросы. Другой вопрос, насколько мы интегрируем историю о Майдане в мировой контекст движения и борьбы за свободу.
Недавно у нас был Роберт Макдональд, министр по делам ветеранов США в администрации Барака Обамы. Для него была интересна роль подобного музея в контексте проведения реформ и изменений в стране. Кстати, наших иностранных коллег – музейщиков и политиков часто интересует, не окажется ли наш проект под угрозой после смены политической власти.
KV: А есть такая угроза?
Игорь Пошивайло: Думаю, что есть. Потому что строительство мемориала героев Небесной Сотни было остановлено довольно странным и неожиданным способом. Именно накануне президентской избирательной кампании. Остановлено с разных сторон, разными группами. Основная причина – это не завершение следственных действий по делам расстрелов на Майдане, в том числе экспериментов. Генпрокуратура, с июля 2018 года убеждала нас и общество, что на это нужно будет месяц-два, и так все затянулось почти на год, до начала избирательной гонки. Затем появляется заявление небольшой группы семей Героев Небесной Сотни, которая выступила против сооружения мемориала: “Для нас главное результаты следствия”. Хотя вопрос противопоставления стройки следствию мы никогда не поднимали, считая его манипулятивным. А ГПУ и часть адвокатов как раз сводили весь этот конфликт к вопросу: “Или мемориал, или результаты следствия”. А сегодня есть угроза, что у нас не будет ни мемориала, ни результатов следствия.
KV: Сегодня вход в музей свободный? Не планируете делать какие-то коммерческие проекты для зарабатывания денег?
Игорь Пошивайло: Учитывая темы, миссию, функции и задачи нашей деятельности, мы планировали сделать вход в Музей Революции Достоинства бесплатным. Конечно же в случае позитивного развития событий, если государство возьмет на себя ответственность за развитие такой институции, что и должно сделать, чтобы сохранить память об этом важном событии в становлении государственной независимости. При соответствующем финансировании вход должен быть бесплатным. С другой стороны, мы понимаем, что любой музей должен быть готов бороться за свое финансовое здоровье, чтобы быть успешным, современным, нужным и важным для общества.
KV: Как минимум нужны средства на поддержание функционирования музея.
Игорь Пошивайло: В Украине вообще парадокс. С одной стороны, расходы на функционирование государственных музеев сокращаются. И органы власти, кому подчиняются государственные и коммунальные музеи, призывают музеи зарабатывать деньги на свои нужды. А законодательство совершенно этому не способствует. Музей не может открыть ни музейное кафе, ни даже музейную лавку. Не может сдавать в аренду свои помещения.
Основная статья заработка зарубежных музеев, в частности американских, – это предоставление широкого ассортимента платных услуг, например, предоставление помещения в аренду под определенные мероприятия. А в Украине субаренда запрещена. Поэтому мы подаем заявки на гранты, ищем партнеров и эффективные способы внебюджетного финансирования наших проектов.
KV: Как сделать современный музей интересным и инновационным? Как возвращать интерес людей к музеям?
Игорь Пошивайло: Здесь много составляющих. Одна из них – это четкая культурная политика. Музеи никогда не будут прибыльными, их статус – неприбыльная организация. Так везде, возможно, за исключением Соединенных Штатов. В США нет Министерства культуры, большинство музеев частные и платные, за исключением федеральных, например, музеев Смитсоновского института в Нью-Йорке и Вашингтоне, куда свободный вход.
Говоря об Украине, жаль, что нет последовательной культурной политики, это с одной стороны. А с другой – советская система финансировала музеи, потому что они служили ее орудием пропаганды. Существует необходимость реформирования украинских музеев. Они должны понимать, что созданы не ради органа управления и своего персонала, даже не только ради своих коллекций. 90% украинских музейщиков со стажем все еще считают, что наша основная функция – хранить коллекции, а посетитель – это что-то вспомогательное, второстепенное. То есть пост-советский музей совершенно не привык и не умеет заботится о своих посетителях. А люди голосуют ногами. Ведь люди ходят в музеи не только посетить экспозиции, а и на программы: образовательные, культурные.
Если музей создает притягательное пространство для своих посетителей, то это означает, что он интересен, важен, нужен и его будут защищать в случае угроз. Хороший пример – Донецкий областной краеведческий музей, который летом 2014 года разбомбили и который пришли спасать как раз местные жители. Люди не разбирались, кто прав, кто виноват, не говорили о политике, о войне. Они говорили о будущем, что нужно сохранить коллекцию для подрастающих поколений, потому что это наша история. Это очень важно. Такая сознательная позиция граждан, которые понимают, что будущее музеев зависит от них, что музеи часть их жизни, их идентичности.
Музеи должны быть динамическими, прогрессивными, современными. Им необходимо модернизировать свое пространство, чтобы было больше места для посетителей. У многих музеев 70–80% пространства – это технические помещения, склады, офисы. И совсем небольшие экспозиционные и образовательные площади.
А еще музеи мира все больше становятся любимыми площадками для проведения семейного досуга. И люди платят деньги не столько за посещение выставок, сколько за услуги музейного кафе, его специальных помещений, посещают концерты, образовательные программы, особенные мероприятия. То есть многие западные музеи становятся бесплатные, развивая свою инфраструктуру услуг, которая компенсирует бесплатный вход и даже дает прибыль на развитие.
KV: В этом контексте вспомнился конфликт вокруг открытия KFC в Доме профсоюзов, где мы сейчас находимся. Почему в коммерческом здании не могут открываться рестораны, кофейни? Неужели развитие бизнеса и создание рабочих мест противоречит идеалам Майдана?
Игорь Пошивайло: Поощрение бизнеса и экономический рост – это вопрос номер один для Украины. Потому что так мы можем защитить свою независимость и сохранить идентичность. Именно поэтому экономическое развитие очень важно, с одной стороны. С другой – бизнес должен иметь человеческое лицо. В большинстве стран есть определенные моральные кодексы, которые регулируют важные вопросы. К примеру, Моральный кодекс музеев ИКОМ предусматривает, кто может быть донором, спонсором каких-то важных общественных или культурных проектов. Если, скажем, крупный бизнес занимается изготовлением/продажей табака, алкоголя, и хочет стать спонсором музея, то здесь могут возникнуть вопросы. Также о KFC. Это, может, и неплохо вообще – открыть еще одно место общественного питания в центре Киева, но нужно учитывать специфику места, травматическую историю, трагическую память, сложную политическую ситуацию, которая сегодня сложилась в Украине.
Справка KV: важно отметить, что с мнением Игоря Пошивайло не соглашаются эксперты. В мэрии не видят ничего плохого в том, что в здании работает кафе или ресторан. “Мы говорили о том, что никаких кафе и развлекательных мест не будет в Доме киевских профсоюзов. Не забывайте, что это два разных здания, хотя и смежные”, – говорит советник киевского мэра Дмитрий Белоцерковец. Парирует Пошивайло и политолог Юрий Романенко, который считает, что скандал вокруг KFC интересен тем, что в Украине по любому поводу хотят создать музей. Политолог Владимир Фесенко считает, что вопрос KFC и Дома профсоюзов необходимо лоббировать на законодательном уровне. “Я понимаю значение Дома профсоюзов, который был разрушен. Но не было принято решение о том, что оно останется мемориалом? Тем более это новое здание, а не старое. Тогда давайте запрещать все заведения питания, рестораны, кафе, которые существуют вокруг Майдана. Их там десятки”, – иронизирует Фесенко.
KV: Но есть много мест, где когда-то случилась и более масштабная трагедия, например Октябрьский дворец.
Игорь Пошивайло: Да, там проводятся развлекательные концерты. В “Глобусе” открыли итальянскую пиццерию, галерея которая выходит прямо на Аллею Героев Небесной Сотни. В чем сложность и конфликт? В том, что боль и память еще очень свежи, что государство вовремя не взяло на себя ответственность, чтобы эту ситуацию каким-то образом изменить. Создание мемориала помогло бы разрешить сложную ситуацию этого места, это был бы шаг вперед, потому что он предложил бы новую и современную форму коммеморации. Сейчас народные стихийные памятники выглядят как надгробия, много крестов, так сложилось исторически. И соответственно, центр столицы европейской державы напоминает больше кладбище. Эта ситуация очень много обсуждалась с 2014 года. Даже многие родные Небесной Сотни не хотят, чтобы это место напоминало кладбище. Им важно сохранить память о погибших на Майдане не только для себя. Для этого и возникла идея проведения международного архитектурного конкурса, который дал бы решение на вопросы, кого мемориализировать, где, как и для кого.
KV: Что тогда, допустим, здесь открывать?
Игорь Пошивайло: Я этим не занимаюсь, но думаю, какой-то социальный бизнес. Ветеранскую пиццерию (отметим, что ресторан “Каратель”, который был открыт ветераном АТО, закрыли активисты – KV), возможно. Если бы можно было на общегосударственном уровне привлечь лидеров мнений, ведущих финансистов, экономистов и подумать о роли этого здания и найти также средства для этого. Потому что ситуация с Домом профсоюзов какая? Вообще с Федерацией профсоюзов? Это их собственность, и они оказались в кризисной ситуации. Помещение было повреждено. Они обращались несколько раз к власти. К центральной власти и к городской. Я слышал, что мэр Кличко в каком-то году даже имел инвестиционное предложение, ездил с ним во Францию, но никто из инвесторов не откликнулся, никто не захотел вложить средства в реставрацию этого здания. Наверное, учитывая ситуацию, политические и экономические риски. Именно поэтому руководство Дома профсоюзов были вынуждены делать что-то сами. Нашелся инвестор, который забрал у них часть здания, вложив средства на восстановление здания.
И поэтому очень жаль, что, по сути, государство и власть проигнорировали такую возможность. Можно было бы здесь открыть музей, современный культурный и общественный центр, хаб гражданских инициатив, а даже открыть украинскую кухню (мне, как журналисту, не понятно, почему работа кафе и украинской кухни – это ОК, а американский бренд KFC и ресторан ветерана АТО “Каратель” – нет – KV), социальные предприятия, привлекая активистов, ветеранов, вынужденных переселенцев. То есть сохранить историческую важность этого объекта, сделать его культурно значимым, социально ответственным и активным, сохранить память и аутентичность.
KV: Над чем вы сейчас работаете, чего хотите достичь в ближайшее время?
Игорь Пошивайло: Наш приоритет сегодня – это сооружение мемориала и музея. Поскольку государство выделило средства и мы уже проделали большой путь от идеи до ее реализации. Поэтому для нас важно качественно воплотить в жизнь не только многолетние наработки очень большого круга украинских и иностранных экспертов и специалистов, отвечая на запрос общества сберечь память о событиях на Майдане и борьбе украинцев за достоинство и свободу.
Следующий приоритет – сохранить нашу музейную коллекцию, увеличить ее, изучить и предоставить публичный доступ к ней. После Майдана есть частные коллекции, владельцы которых планировали продать их за рубежом, на аукционах. Но сейчас интерес к этому спал, поэтому к нам обращаются с просьбой принять вещи на хранение.
Исходя из ситуации, наша цель в долгосрочной перспективе – сохранить и развить проект, расширить круг наших стейкхолдеров и посетителей, сделать идею Музея Революции Достоинства актуальной, важной, жизнеспособной. И создать здесь, в центре Киева, современное пространство для общества, а не политиков.
Создать не только Мемориал Героев Небесной Сотни и Музей Майдана, а и Дом Свободы – своеобразный центр развития демократии и диалога, неформального образования, критического мышления, переосмысления сложной и конфликтной истории, воспитания детей и молодежи, платформу для дискуссий и сотворчества, консолидации общества, социальной ответственности, актуализации опыта и уроков Майданов.
Читайте: Андрей Парубий и другие лидеры Революции достоинства просили вернуть Pizza Ovale в Дом профсоюзов
Фото: KV
