Личность Павла Скоропадского, “гетмана всей Украины” с 29 апреля по 14 декабря 1918 года, по сей день является предметом дискуссий, которые, вероятно, не прекратятся никогда. В рассуждениях о роли Скоропадского в истории нашего государства особое место занимают воспоминания современников гетмана.
Напомним, что в декабре прошлого года Колумбийский университет (Columbia University, New York, USA) выложил в открытый доступ, сделанные в 1960-е годы прошлого века, аудиозаписи воспоминаний русских эмигрантов о Гражданской войне и революции 1917 года. Среди 69 спикеров есть несколько киевлян. В частности, адвокат, мемуарист, общественный деятель русской эмиграции Алексей Александрович Гольденвейзер (1890-1979), который в 1917-18 гг был членом Киевского Исполнительного комитета общественных организаций и Центральной рады. А также дочь царского генерала Наталья Дмитриевна Полонская-Василенко (в девичестве – Меньшова, 1884-1973), сделавшая блестящую карьеру в советской, а после и в эмигрантской историографии, а в 1943 году, не дожидаясь освобождения оккупированного немцами Киева, переехала на Запад. Жила в Праге и Мюнхене, умерла в ФРГ.
Павел Скоропадский
Два абсолютно разных человека и два разных взгляда на Скоропадского. Каким же они запомнили “гетмана всей Украины”?
Алексей Гольденвейзер на обложке книги “В защиту права”
Фрагмент воспоминаний Алексея Гольденвейзера с апреля по декабрь 1918 года.
“Переход от Центральной Рады до следующего этапа, то есть власти гетмана был из наиболее мирных. Одновременно с заседанием Рады, которое я описал, в цирке Крутикова был собран съезд какой-то специально для этого организованной “Партии хлеборобов” (Украинская демократическо-хлеборобская партия (УДХП) – KV). Об этой партии ни до этого момента, ни после никто никогда не слышал. И там в порядке так сказать политической пантомимы: почти без речей, жестами и восклицаниями был избран Павло Скоропадский гетманом всей Украины. Скоропадский – генерал, флигель-адъютант, гвардеец и русский аристократ имел конечно очень отдаленное отношение к украинскому национальному движению, но его квалификация для поста гетмана состояла в том, что его предок, кажется, при Петре Великом (гетман войска Запорожского Иван Скоропадский (1646-1722) в 1708—1722 гг, возглавлял верные Петру I отряды казаков во время Полтавской битвы – KV) или еще раньше уже был гетманом Украины. Немцы на нем остановились. Людендорф (немецкий генерал Эрих Фриидрих Вильгельм Людендорф, автор книги “Мои воспоминания о войне” – KV) потом писал в своих воспоминаниях, что “в нем мы нашли человека, на которого можно было положиться”. И действительно он насколько мог прислуживался к своим новым господам.
Любопытно отметить, что активным и важным лицом во всей этой комедии, которая разыгралась в цирке Крутикова, был человек, который был не в зале, а на крыше. Это был немецкий солдат с пулеметом, который был там установлен для охраны этого государственного переворота от возможных покушений со стороны законной, установленной власти Рады. Мы имели случай это наблюдать, так как цирк примыкал к тому дому, где мы жили. Цирк был на Николаевской, дом был на Институтской, которая шла несколько вверх и из двора нашего дома этот солдат забрался на крышу и через наш двор происходило также снабжение этого своеобразного фронта продовольствием.
Переворот и воцарение гетмана, исчезновение Грушевского и всей компании украинских министров прошел совершенно гладко и совершенно незаметно. Как раньше, так и после действительными властителями были немцы и правительство как бывшее украинское, так и нынешнее гетманское играло в сущности подчиненную роль.
Гетманское правительство старалось и проводило политику умеренно правую, во всяком случае ни о каком социализме речи не было, напротив, была полная свобода частной инициативы и нужно сказать, что в экономическом смысле это был наиболее благополучный момент в жизни Украины за эти годы. Конечно крестьяне от этого пользы не имели и немцы с большой жестокостью продолжали выколачивать из них хлеб. Но города и, в частности, Киев, можно сказать, расцвел. Это было, начиная от конца апреля и до декабря 1918 года, и Киев стал убежищем для большого количества беженцев из Москвы, из Петрограда. Представителей как буржуазии, так и интеллигенции, в частности, представители адвокатуры, представители литературы, все тогда побывали в Киеве. Было колоссальное стечение народа, невозможно было найти квартиры, но в то же время очень оживилась коммерческая и культурная жизнь. Целый ряд газет, в Киеве появилось книгоиздательство, выходили книги, были доклады, был избыток всяческой интеллигенции и притом было совершенно достаточно продовольствия, что особенно ценилось всеми, кто приезжал с севера. И таким образом это был момент какого-то нервного отдыха, хотя ясно чувствовалась непрочность, в частности, полная зависимость всего этого строя от положения на фронте. И действительно, немецкая армия, которая стояла на Украине, даже с самого начала не напоминала, ту немецкую армию, которая начинала войну в 1914 году. Туда, впрочем, были направлены только наиболее старые части из ополчения, а все молодое, более энергичное, жизнеспособное было сосредоточено немцами на западном фронте, но затем, когда началось наступление союзников и немцы стали терпеть поражение и в конце концов вынуждены были заключить в ноябре перемирие, то дисциплина и вся высшая гордость прусское молодечество в оккупационной армии обрушилось”.
Напомним, после объявления Германией капитуляции в I Мировой войне немецкая армия эвакуировалась из Украины, началось антигетманское восстание под предводительством Симона Петлюры, на сторону которого массово переходили гетманские части. 14 декабря 1918 года Павел Скоропадский отрекся от власти и бежал в Германию.
Алексей Гольденвейзер иронично и скептически вспоминает о Скоропадском, однако он вообще скептически относился к украинству, даже живя за границей считался деятелем “русской эмиграции”, а кроме того переворот Скоропадского лишил его полномочий члена Центральной Рады.
Наталья Полонская-Василенко (урожденная Меньшова). Киев, ателье Козловского и Гааса,1902 г.
А теперь вниманию читателей отрывок из воспоминаний Натальи Дмитриевны Полонской-Василенко.
“Самая большая ошибка, которая была сделана Центральной Радой в 1917 году это была в том, что она боялась своей армии. Во главе ЦР стояли люди антимилитарного направления, начиная с самого Грушевского, а еще Винниченко, который был председателем Совета министров, секретариата. Он самым отрицательным образом ко всякой армии, он считал, что армия это есть только для буржуазного правительства, а наше правительство, как правительство, так сказать, народное, оно не нуждается в армии. Они были против постоянной мобилизации и меньшее зло, которое допускали это вопрос народной милиции.
И вот в то время, когда советская власть уже готовилась вступить в борьбу с Украиной у нас происходила демобилизация армии. В конце 1917 года армия распускалась, тем более, что удержать ее было очень трудно.
И вот большое значение имело то что, когда была объявлена украинизация армии, это была очень рискованная вещь потому, что она вызвала собою переход солдат из одной части в другую (Украинизация воинских частей — это часть реформы российской армии Верховного главнокомандующего генерала Лавра Корнилова, которая произошла до большевистского переворота – KV). Украинец из одного корпуса переходил в другой корпус и наоборот русский или латыш, или финн, или поляк, кто угодно из того корпуса, который был украинизирован переходил в русский. Это была очень трудная вещь и вот тогда был украинизирован 34 армейский корпус, во главе корпуса был генерал Скоропадский.
Ему удалось провести чрезвычайно тактично и безболезненно эту перемену. Его корпус был уже в октябре весь украинский и в смысле команды, и в смысле солдат. Он до конца в этом корпусе поддерживал очень твердую дисциплину, у него не было того зла, которое было во всех русских армиях – у него не было комиссаров, которые становились рядом с командиром полка, корпуса, дивизии и т.д. и в конце концов сласть оказывалась у них в руках. Он не допускал у себя митингов, и он сделал колоссальное дело: когда поплыл фронт на восток делить землю, то он расставил части своего корпуса по линии железной дороги от Киева до приблизительно до Вапнярки, до Жмеринки и его солдаты обезоруживали этих дезертиров и всех дезертиров большевистского характера и в особенности конечно русских отправляли в Москву. Благодаря этому заслону, который он поставил по линии железной дороги, Киев и Украина не были заняты этими волнами дезертиров. И наоборот он пропускал на Дон казаков. Когда шли донские части, он их беспрепятственно пропускал на Дон.
Этот корпус подчинялся Центральной Раде, он был назван Первый украинский корпус, но в конце 1917-го года, когда это, можно сказать, увлечение демобилизацией захватывало все больше и больше на его корпус в ЦР стали смотреть как на небезопасный и в нем стали видеть будущего Бонапарта. Его корпус перестали снабжать, тем, что он требовал, у его солдат не было теплой одежды и обуви, не хватало снарядов и пр. И вот когда он увидел, что его особа приносит опасность для его корпуса, то он ушел в отставку. Его очень охотно отпустили”.
Оценка личности Павла Скоропадского Полонской-Василенко существенно отличаются от воспоминаний Гольденвейзера, что не удивительно. Полонская – украинский историк, автор почти 200 научных работ и учебника “История Украины”, изданного в Мюнхене в 1972 г. Два разных взгляда, но это мнения киевлян современников гетмана и в этом их ценность.
Наталья Дмитриевна Полонская-Василенко-Моргун с мужем Александром Михайловичем Моргуном (1950-е гг). Фото из личного фонда Натальи Полонской-Василенко (Архив им. Дмитрия Антоновича Украинской Свободной Академии Наук в США).
Читайте: Булгаков, пленки Columbia University и секреты “телеграммы Бубликова”
Константин Гродзинский, журналист КиевVласти
Фото: Wikipedia, УИНП, Wikipedia, Directmedia
