… написали бы в районной газетке советских времен
вроде “Голос Голосеевского района”.
“Спереть”, “свистнуть”, “стырить”, “прихватить”, “слямзить”, “скомунизить”, “умыкнуть”, “оприходовать”, “прибрать к рукам”. Как-то озадачился я, почему такое богатство синонимов у действия, которое в народе куда чаще называют глаголом, однокоренным с народным именем репродуктивного женского органа. Ради справедливости заметим, термин этот притянут совершенно незаслуженно, поскольку к указанному действию упомянутый орган никакого отношения не имеет, а очень даже наоборот – может похвалиться немерянными заслугами перед человечеством. Разве что менталитет виной – ввиду многовековой распространенности явления?
Впрочем, кого сейчас удивишь словотворчеством на эту бессмертную тему. Речь не о нем, а о бизнесе, возникшем одновременно и тоже богатом синонимами: “прикрыть”, “крышевать”, “отмазать” или же, наоборот – “примочить”, “закошмарить”, “вставить дыню” – в зависимости от характера поступившего заказа.
В данном конкретном случае речь идет о некоторых особенностях охраны правопорядка конкретным полицейским участком и конкретной же районной прокуратурой, которая, как сказано в законе, полицией “процессуально руководит”.
Сдается мне, не одинок я в своих подозрениях. О возможностях Голосеевской полиции с опекающей её Голосеевской прокуратурой, кажется, по городу ходят легенды. Недавно в затянувшейся очереди на прием к председателю Высшего Совета Правосудия поплакался было соседям о злоключениях в полиции. Народ сразу поинтересовался: не в Голосеевской, часом? И поведали свои истории – ничуть не менее забористые, чем моя.
Выясняется, не особо имеет значение, в каком районе вы кому-то перешли дорогу. У наших героев имеется комплексная услуга под ключ, и такую проблему вам легко решат в означенных выше “органах охраны правопорядка” (вот ухмыляться не надо). Сужу по собственному опыту. “Сам я не местный”, как начинают попрошайки свои монологи в городском транспорте. В том смысле, что живу не в Голосеевском районе. По закону мной должна опекаться полиция не Голосеевского, а Шевченковского района по причине проживания в последнем. Однако выяснилось, когда полиция родного района, зная вас как облупленного, отправит заказчика “мочилова” куда подальше, Голосеевская с готовностью раскроет объятия. Даже если вы не из ее района. Имея где надо нужного человечка (подозреваю, он в городской прокуратуре и занимает там немалый пост), обеспечат передачу дела в Голосеевский район, где за разделочным столом заказанную жертву уже ждут профессионалы. Профессионалы, да, потому что никакие помехи вроде свидетелей, видеокамер, запечатлевших, как все было на самом деле, им ничуть не мешают.
Ради полноты сюжетной линии уточню, что заказанной жертве, то-есть мне, стукнуло 75. Понятное дело, последствия от этого стука давно обозначились в виде разных хворей в прейскуранте приличного госпиталя. Но поскольку воспитание еще то, не пожелал дедушка, чтобы его дом образца 1896 года развалился лишь потому, что кто-то захотел разбогатеть на возведении высотки в его дворе. И возглавил сопротивление жителей. Вредоносный этот дед, как на грех, оказавшийся профессором и доктором наук, успокаиваться не хочет, как ему не намекает застройщик. Видать, как-никак, а хоть какое-то развлечение. В суд пошел, старый пакостник, да ещё заручился поддержкой прокуратуры. Увидев невероятные размеры уворованного и убедившись в бесспорности доказательств, присоединился Киевсовет, Министерство образования, районная и даже городская администрация, глава которой – Виталий Кличко – потребовал у суда вернуть награбленное.
Все упомянутые органы дружно пришли в изумление от доказательств того, как нагло умыкнули (спёрли, стырили и т.п. – см. выше) у города около десятка строений ценой до полумиллиарда, принесенных неугомонными пенсионерами с профессором во главе. В списке памятники архитектуры 19-го века и трехкорпусный детсад санаторно-лечебного типа. Поищите такой в центре столицы. Лет 10 упирается команда упрямого деда. На контакты идти не желает, более того, подняла уже и Генеральную прокуратуру на свою сторону.
Читайте: Николай Жуков: Усадьба Михельсона. О чем умалчивает временный владелец
Начали писать во все инстанции кляузы на профессора. Мол, рейдер (такой, знаете ли, особый рейдер, который требует вернуть городу украденное у него же, города, а не себе или фирме); уголовник, мол, и вообще неописуемый злодей. Накидали в полицию заявлений о преступлениях: на них – белых пушистых, дед в суд подал (хотя обращение в суд – не преступление а, вполне законное право, да и не дед подал, а прокурор, который, как известно, в случае чего добавит). Его автомобиль в 3 часа ночи сгорел дотла. Уперся гад, не реагирует. Листовки расклеили: дед преступник, берегитесь. Не захотел никто беречься.
Ну и что, скажите, делать застройщику в такой безвыходной ситуации? Чего только не испробовали! Пришлось обратиться к профессионалам в таких делах – Голосеевской полиции, ведомой не менее профессиональной Голосеевской прокуратурой. Заказ попал к “суперследователю” В.Темченко. Не просто лейтенанту, а старшему лейтенанту, покрытому такой татуировкой, что ее замысловатость сделала бы честь авторитету из любого исправительного заведения. В кои-то веки обладатель незабываемого нательного шедевра получил шанс задать жару профессору. Он и задал.
Фабула укрощения пенсионера непритязательна как валенок прапорщика. Согласно разработанному сценарию дед как раз к своему 75-летию, наглотавшись таблеток от давления, ишемии и язвы, чтобы раньше времени не сыграть в ящик, решил ради развлечения избить какого-то здоровячка лет на 30 себя моложе. Почему “ради развлечения”? А ради чего еще? Ведь следователь не искал мотивов у престарелого террориста.
На месте совершения преступного замысла очень кстати оказались двое, состоящие, заметим, на службе у застройщика, которые потом зверства распоясавшегося деда и засвидетельствовали. Впоследствии следователь нашел еще с полдесятка “свидетелей”, но не тех, что были на месте, а неведомо кого. Которые обвинили профессора еще и в том, что он сладострастно сопровождал наносимые удары ненормативной лексикой.
Хотелось бы дословных цитат, а то в этом образовательном направлении у профессора пробелы. Свидетелей же, которые действительно все видели, матерый следователь Темченко под неусыпным надзором “процесуального керівника” допрашивать отказался. Наотрез. Вызвав старого бандита на допрос и пронизав киношно-ледяным взглядом, начал с того, что отправил куда подальше нелепую просьбу истребовать запись уличной камеры видеонаблюдения – той самой, под которой дед чуть было не прикончил беззащитного здоровяка.
Оказалось, следователь так силён способностью заглянуть в любой уголок Киева своим, как выяснилось, не только ледяным, но и всевидящим взором, причем на полтора года назад, что никакие камеры и свидетели ему даром не нужны. Такая же судьба постигла просьбу допросить тех свидетелей, которые давали пояснения по горячим следам и видели своими глазами ничем не примечательный вообще-то эпизод, никак не тянувший на зверское избиение, выдвинутое обладателем пронизывающего взгляда. Так же непринужденно старший лейтенант отмел просьбу истребовать показания наряда полиции, который должен был посетить место “преступления” и зафиксировать нападение деда-разбойника, но, сдается, не посетил. И обстоятельства возникновения справки медосвидетельствования, на которое полиция жертву не направляла. И откуда взялись “легкие телесные”, нанесенные стариканом здоровому мужику приемами спецназовцев, как написано в справке. Следователя все это не интересовало, поскольку ясно же, кроме деда некому.
Робкую просьбу провести следственный эксперимент несгибаемый следователь с негодованием отмел тоже по той простой причине, что он его уже провел – правда, неведомо с кем, и без подозреваемого, которого не приглашал и приглашать не обязан был, поскольку ему с его выдающейся интуицией и так все ясно.
Далее все было исполнено виртуозно – в смысле полного отсутствия оглядки на Криминальный Кодекс. Запасшись мотком белых ниток и цыганской иглой, “суперследователь” со своим процесуальным руководителем споро сшили наборчик из чего попало под названием “підозра”, на основании чего деду засветил вполне реальный срок. Если вообще не дорога на тот свет, учитывая пораженное ишемией сердце. Заказчик должен быть доволен.
Читайте: Николай Жуков: Когда я слышу слово “культура”…
Совершенно больной после всех перенесенных издевательств, в состоянии гипертонического криза, с направлением на срочное стационарное лечение, автор трех университетских учебников, сотен научных статей, которые, по версии следователя, он наверняка написал матом, воспитавший 12 кандидатов наук, награжденный знаком “Відмінник освіти України”, явился на прием к прокурору города. Бдительная, но не лишенная привлекательности прокурорша из отдела обращений граждан к нему не пустила. А пустила к зональному прокурору А.М.Чепурной, в обязанности которой входит надзор за соблюдением законности в Голосеевских прокуратуре и полиции.
Поглядим, как оценит зональный прокурор фантастические способности следователя Темченко и прокурора Черноблавськой, благодаря которым заслуженного и больного человека подвели к заключительной фазе бесстыдного спектакля, если не к могиле. Равно как и разгадает тайну невиданного внимания к “преступлению века” ценой в мыльный пузырь, которое на целых полтора года озаботило Голосеевскую полицию так, что перед ним померкли убийства, грабежи, изнасилования и прочие чепуховые дела.
Приглашаю читателей поделиться собственными впечатлениями от Голосеевских “правоохранителей”. Не благодарных заказчиков – те уровнем обслуживания должны быть куда как довольны. А граждан, имевших неосторожность попасть под заботу Голосеевской полиции и тамошней прокуратуры в исполнении таких же ее работников, как В.Темченко и В.Черноблавская.
Читайте: Николай Жуков: Беспощадная забота киевской власти о культурном наследии
Николай Жуков, председатель ОСН “Квартал Пушкинская – Красноармейская”, профессор
